Из записок Добровольца или как я попал в Партизанский полк. (г.Новосиль)
Комиссар.
Шкуро со своими казаками спешно покидали Воронеж. Следом уходили длинные вереницы беженцев. В этот холодный октябрьский день город замер, притаился. Черные стекла домов слепо смотрели в сторону левого берега реки, за которой бурлила многоголосая конница красных.
Конармия Буденного выкатывалась на пустынные заросшие камышом пляжи, разворачивала гаубичные батареи, обустраивала пулеметные позиции, а на Придаче дымили трубами несколько бронепоездов.
В чрезвычайном порядке я созвал наш Боевой отряд – всех оставшихся на этот момент в Воронеже. У роскошного особняка заводчика Шишкина собрались трое – Ваш покорный слуга, подпоручик Спорыхин и доброволец Сивчук. Не густо. Остальные покинули город несколькими днями ранее. На руках у меня был приказ – уходить с последним эшелоном и снова встать в ряды сражающейся армии.
Вдруг, рядом останавливается видавшая виды бричка. Серый тент откидывается, и к нам выходит старый знакомый – тот самый красный комиссар, который нас укрывал у себя на квартире весной 18го. Следом появляются его жена Татьяна и верный ординарец Геннадий.
Смотрю на них напряженно. В голове мысль: «В ЧК?»
Но товарищ Олег улыбается, жмем друг-другу руки.
–Друзья! – говорит комиссар. – Нам срочно нужно попасть в район действия Латышской дивизии, а для вас у меня имеется информация первостепенной важности! Услуга за услугу?
–А чем мы можем вам помочь? – спрашиваю я.
–Мне, как комиссару Воронежского коммунистического полка, известно многое. И, самое главное, то, что на ваш след вышли товарищи из ЧК. Им прекрасно известно, кто вы и что собираетесь покинуть левобережную часть города. Ну а для меня самый быстрый способ добраться до Латышской дивизии – ехать вместе с Вами. Вы же тоже направляетесь под Орел?
–Допустим, – уклончиво отвечает подпоручик Спорыхин. – Но что за важные сведения вы нам предлагаете взамен? Прошу озвучить.
–Даете слово, что возьмете нас с собой? – снова улыбается Олег.
–Слово чести! – отвечает подпоручик.
–Итак, слушайте меня внимательно! В порядках Добрармии под городом Кромы образовался разрыв в 60 км. И в штабе Отдельной Ударной группы об этом знают. Сейчас там разрабатывается операция по вскрытию вашего фронта и направлению в прорыв Червонных казаков.
–Хорошо. Это очень ценная информация. Но не обман ли? Ты же, комиссар, понимаешь, что стоит нам захлопнуть брешь, сделать «ножницы», и все «червонцы» окажутся отрезанными. Все они погибнут. А на предателя ты не похож.
–Нет, Сергей Александрович. Я никогда не предам идеалы революции! – отвечает Олег, закуривая папиросу. – Но я вам дал информацию, а вы дали слово Чести. Так?
–Так, – не понимаю я, к чему клонит комиссар.
–Всё дело в том, что закрыть разрыв между вашими войсками вы уже не успеете. А вот спасти множество жизней ваших солдат вполне возможно. Я, хоть и являюсь убежденным большевиком, всегда резко негативно относился к братоубийственной войне и по возможности старался сохранить как можно больше жизней с обеих сторон. К тому же, молодой Советской республике скоро понадобится множество высококлассных специалистов и грамотных людей. А их, как известно, в вашей Добрармии – основная масса. Я даже могу отправить генералу, который командует под Кромами… Кутепову, кажется? Шифрованную депешу со всеми этими данными. Вот только поверит ли? Но это уже не моё, а ваше дело. Кстати, все шифры нам тоже давно известны…
К нам, беседующим, подошел доброволец Сивчук и сказал:
–Пока вы тут разговоры разговариваете, красные вот-вот перережут железную дорогу. Последний эшелон стоит под парами. Поторапливайтесь, господа офицеры!
Сивчук – высокий худощавый солдат, бывший капитан Императорской армии, выбывший по ранению еще в 14м году и вступивший в ряды Добрармии простым добровольцем. Все попытки снова одеть ему офицерские погоны отверг категорически, сказав, что за Отечество будет сражаться только рядовым. Рыцарский обет, не иначе.
Вскоре, поймав извозчика, мы понеслись к станции, где формировался последний уходящий из Воронежа эшелон войск Шкуро.
Дорога.
Довольно новый, но уже несколько побитый дорогами войны вагон третьего класса мерно качался и стучал колесами на стыках рельс. За окнами проносился серый октябрьский день. Мы расположились в конце вагона вместе с офицерами, едущими на фронт из Екатеринодара. Отобедали. Разговорились.
Оказалось, они имеют то же предписание, что и мы – прибыть в Партизанскую генерала Алексеева дивизию под город Новосиль.
–Господа, но мы – Марковцы. Алексеевских погон у нас отродясь не водилось. Как быть? – спросил я.
–Господин штабс-капитан, не извольте переживать. Погоны у нас имеются в достатке, – улыбнулся командир екатеринодарской группы Станислав Александрович. – Вот только, вашего чина нет. Есть погоны подпоручика и две пары рядовых погон. Изволите принять?
–И что же? От чего не принять? – ответил я. – Вот у нас Сивчук –кадровый капитан, но сражается с большевиками в чине рядового добровольца. Погоны подпоручика отдайте господину Спорыхину, а я с удовольствием буду простым солдатом. Ведь не важно в каком ты чине, важно, за Россию нашу сражаться. Не щадя живота своего.
На том и порешили. А паровоз продолжал всё дальше уносить нас от уже захваченного буденовцами Воронежа.
Новосиль.
Уже в темноте мы прибыли в Новосиль и разместились в здании городского дворянского собрания. Подпоручик Спорыхин при моей активной помощи сразу попытался выставить караулы и наладить внутреннюю службу, но на его призыв отозвалось всего несколько человек. Измотанные в боях за Воронеж казаки огрызались на приказы и не поддавались ни на какие, даже самые вежливые, уговоры. Один казачий полковник, почему-то щеголяющий без погон, вообще сказал, что он, де – целый полковник и ему не пристало слушаться каких-то подпоручиков.
–Да и Бог с ними, Александр Сергеевич. Казаки действительно устали. Две недели боев против многократно превосходящих сил буденовской Конармии. Пусть почивают, а нам, господам офицерам и службу нести! – сказал я подпоручику Спорыхину. – Вспомним юнкерские годы, друг мой!
–Пусть так. Ох уж эта их казачья вольница. Им и Май-Маевский, говорят, не указ, – улыбнулся подпоручик и пошел ставить караулы. Даже нашего друга комиссара, который попросился до утра скоротать время с нами, умудрился занять службой!
Рано утром в город вошли основные части Алексеевской дивизии. По гулким улицам тянулись бесконечные колонны бойцов. Бело-голубые фуражки, новенькие шинели, полковые погоны. Задымили полевые кухни, зазвучали бравые солдатские песни.
Встретили старых знакомых, с кем весной освобождали Белгород. Обнялись, прослезились. Сердца наши преисполнились искреннего счастья снова быть в дружеских рядах…
–Добровольцыыы! – разнеслось над городской площадью. – Становииись!
Дивизия стала быстро формировать шеренги. Ко мне приставили молодого ефрейтора и выдали тяжеленный Льюис. Парня звали Андреем. Сам, из московских студентов, он летом вступил в Добровольческую армию и уже зарекомендовал себя стойким и грамотным добровольцем.
–Ну что, студент, повоюем? – прошептал я ему в строю. – Нам с тобой «дуру» дали знатную. Она, ох как горячие головы большевиков охлаждает!..
И вот мы уже в конце одной из полковых колонн. Идём в ногу, чтобы городское население видело в нас порядок и закон, вместо недавно бытовавших здесь большевистских «правил». Барабан отбивает ритм, знамена Добрармии реют над головой. Местные барышни стоят у домов, грустно улыбаются и машут букетами поздних осенних цветов, которые молодые добровольцы подарили им несколькими часами ранее. Новосиль провожает нас в бой. В бой, который для многих окажется последним…
Продолжение следует.
шт. к-н Русский. 30.10.19г. (г.Новосиль)
